— Не здесь, князь; мы место для беседы найдем укромное, без лишних людей, да и тебя с семьей беспокоить мне не приходится, я его с собой возьму… Пойдем, князь Воротынский, — он с особой иронией подчеркнул его титул, — по
приказу царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, ты мой пленник! — торжественно произнес Малюта, подходя к Владимиру и кладя ему руку на плечо.
Неточные совпадения
Его мантия, застегнутая на груди, не столько военный плащ, сколько риза воина-первосвященника, prophetare. [пророка-царя (лат.).] Когда он поднимает руку, от него ждут благословения и привета, а не военного
приказа.
«Очевидно, — говорит он, —
царь, еще малоопытный в искусстве государственного управления, исключительно преданный задушевным мыслям своим, предоставил дела обычному течению в
приказах и едва ли находил время для продолжительных совещаний с своими боярами; нередко он слушал и решал министерские доклады на Пушечном дворе» (том II, стр. 133).
Советник. Так хорошее ли это дело? А в мое время всякий и с правым и неправым делом шел в
приказ и мог, подружась с судьею, получить милостивую резолюцию. В мое время дале не совались. У нас была пословица: до Бога высоко, до
царя далеко.
Слава и хвала!
Подумаешь: как
царь Иван Васильич
Оставил Русь Феодору-царю!
Война и мор — в пределах русских ляхи —
Хан под Москвой — на брошенных полях
Ни колоса! А ныне, посмотри-ка!
Все благодать: амбары полны хлеба —
Исправлены пути — в
приказах правда —
А к рубежу попробуй подойти
Лях или немец!
Среди измятой временем, расшатанной половодьем толпы мещанских домишек торчит красная кирпичная часовня во имя Александра Невского: ее построил предок вымерших помещиков Бубновых на том месте, где его, — когда он, по гневному повелению Павла I, ехал в ссылку в Тобольск, — догнал курьер с
приказом нового
царя немедля возвратиться в Питер.
Как услышал царь-отец,
Что донес ему гонец,
В гневе начал он чудесить
И гонца хотел повесить;
Но, смягчившись на сей раз,
Дал гонцу такой
приказ:
«Ждать царева возвращенья
Для законного решенья».
Допьяна гонца поят
И в суму его пустую
Суют грамоту другую —
И привез гонец хмельной
В тот же день
приказ такой:
«
Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу и приплод
Тайно бросить в бездну вод».
Так, от материнской обмолвки и няниной скороговорки и от родительского
приказа смотреть и помнить — связанного у меня только с предметами — белый медведь в пассаже, негр над фонтаном, Минин и Пожарский и т.д. — а никак не с человеками, ибо
царь и Иоанн Кронштадтский, которых мне, вознеся меня над толпой, показывали, относились не к человекам, а к священным предметам — так это у меня и осталось: к нам в гости приходил сын Памятник-Пушкина.
Отделали русские Фоку как раз;
Цари Константин и Василий
По целой империи пишут
приказ:
«Владимир-де нас от погибели спас —
Его чтоб все люди честили...
И что же, это самое делает всякий христианин, когда он по
приказу урядника, губернатора, министра,
царя делает дела, противные его совести и закону бога: отбирает у бедняков имущество, судит, казнит, воюет.
Бастрюков в это утро находился в умилительно праздничном, проникновенном настроении. Он не рассуждал о
приказе и едва ли запомнил его подробности, хотя слушал, затаив дыхание, но он чувствовал всем своим существом, что случилось что-то очень значительное и хорошее, что правда взяла свое, и радовался за «людей», что им станет легче жить, радовался, что бог умудрил
царя, и на молебне особенно горячо за него молился.
Собрался совет и на нем положили, чтобы архипастырь остался блюсти столицу, в которой господствовало необычное смятение: все дела пресеклись, суды,
приказы, лавки и караульни опустели. Ударить челом
царю и «плакаться» избрано было посольство, в числе которого поехал в Александровскую слободу и князь Никита Прозоровский.
Таким образом, стрельцов заменили преображенцы и семеновцы, а полицейский суд и расправа от стрелецкого
приказа перешли уже преимущественно на «Потешный двор» в Кремле, устроенный
царем Алексеем Михайловичем.
Видения мои сбываются: народ волнуется, шумит, толкует об открытии заговора, о бегстве
царя Петра Алексеевича с матерью и молодою супругою в Троицкий монастырь; войско, под предводительством Лефорта [Лефорт Франц Яковлевич (1656–1699) — швейцарец, с 1678 г. состоявший на службе в русской армии; играл активную роль в создании Преображенского и Семеновского «потешных» полков, впоследствии участвовал во всех военных походах начального периода правления Петра I.] и Гордона, собирается в поход; сзывают верных Петру к защите его, проклинают Шакловитого [Шакловитый Федор Леонтьевич — управляющий Стрелецким
приказом, сообщник царевны Софьи Алексеевны; казнен Петром I в 1689 г.], раздаются угрозы Софии.
— Ты, Дронушка, слушай! — сказал он. — Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то
приказ есть. А кто остается, тот
царю изменник. Слышишь?
Князья земным поклоном встречают своего
царя Лаилиэ, потом встают и по его
приказу садятся перед ним, и старший из князей начинает говорить о том, что нельзя долее терпеть всех оскорблений злого
царя Асархадона и надо идти войной против него. Но Лаилиэ не соглашается с ним, а велит послать послов к Асархадону, чтобы усовестить его, и отпускает князей. После этого он назначает почтенных людей послами и внушает им подробно то, что они должны передать
царю Асархадону.